Ахмет, выслушав слова отца, показал на ровно поднявшееся пшеничное поле:

— Как же это посеяли такими ровными рядами и почему пшеница выросла такой сильной?

Отец ответил:

— Это пшеничное поле засеяно жителями новой деревни «Алга». [7] Года три тому назад они отделились от деревни Карамалы и переехали на новое место. Они организовали колхоз и совместно обрабатывают землю. Для каждой посевной культуры они отвели часть земли, не то что у нас… Вся земля у них общая, они не делят её «на душу». Вместе её засевают, а когда зерно поспевает, его убирают машинами, молотят все вместе. Перед посевом зерно очищают тоже машинами. Землю пашут тракторами и сеют сеялками. И ещё хорошенько удобряют землю навозом. Вот почему и хлеб у них растёт ровный, и урожай хороший. Если даже и выпадет засушливое лето, этим посевам не страшно.

Ахмет понял, почему на этих полях всходы были разными. О колхозе, об обработке земли машинами рассказывал в школе учитель.

— Почему же тогда наши деревни не создадут колхоза и не работают вместе? — спросил сын у отца.

Отец будто ждал этого вопроса.

— Давно пора. Да в нашей деревне нашлись такие, которые сопротивляются этому делу. Но теперь мы не станем с ними считаться, объединимся дворов пятнадцать — двадцать, переедем на новое место и создадим свой колхоз. Третьего дня как раз об этом был разговор.

И только Ахмет хотел спросить: «Кто же те, кому колхоз не нравится?» — как его отвлёк какой-то звук. Тир-тир-тир — тарахтело что-то беспрестанно.

Ахмет глянул вперёд и увидел нечто похожее на возок. Он медленно взбирался на прибрежный холм.

О тракторе Ахмет слыхать-то слыхал, но видом не видал. Поэтому теперь, когда он увидел трактор, у него ёкнуло сердце.

— Вон видишь, — снова заговорил отец, — это и есть трактор. Колхоз «Алга» уже зябь поднимает.

Ахмет не сводил глаз с трактора.

Когда они подъехали ближе, Насир-агай остановил лошадь и стал ждать, когда трактор повернёт к дороге. Однако тот ушёл очень далеко и вскоре стал едва заметен.

Ахмет удивлённо взглянул на отца:

— Видать, борозды у них очень длинные…

Насир-агай объяснил:

— Они же не делят поле на полдесятины или на четверть, а вспахивают сразу несколько десятин.

— Смотри, как они пашут-то! Как ровно, да и глубоко как!

Пока они говорили, трактор дошёл до конца поля и повернул обратно. Глубоко вспахивая землю, он постепенно приближался к ним. И чем ближе он становился, тем увлечённее смотрел на него Ахмет. Он даже не заметил, как подбежала Актырнак и, виляя хвостом, потёрлась о его ноги.

Опасаясь, что лошадь испугается трактора, Насир-агай отвёл ее в сторонку и привязал к дереву.

Молодой парень, сидевший на тракторе, что-то в нем повернул, и трактор остановился.

Насир-агай с Ахметом подошли к нему.

Черноглазый тракторист был в добротных сапогах, кепке, подвязан промасленным фартуком. Вот он спрыгнул с трактора, сдвинул очки на лоб и, поздоровавшись с путниками, вынул из какого-то ящика посуду с маслом и принялся смазывать разные части трактора.

Трактор хоть и остановился, но, как живой, продолжал фыркать и дымить.

Ахмет с интересом наблюдал за трактористом, который так смело и уверенно поворачивал любой винтик или наливал в большие, с чернильницу величиной, отверстия масло.

А Насир-агай начал расспрашивать парня:

— Сколько же десятин земли в день можно вспахать на этом тракторе?

Тракторист поставил масленку на землю и, вытирая руки о фартук, ответил:

— За день свободно вспахиваю три десятины. Если же пахать посменно, то можно и больше. Да сейчас нам не к спеху…

— Три десятины, а? За день три десятины! Так мы совсем выдохнемся, пока эти три десятины вспашем.

— Раньше мы тоже так надрывались. Но с тех пор, как купили трактор, избавились от этих мук.

Пока Насир-агай с трактористом говорили о колхозе, Ахмет рассматривал трактор. Несколько раз обошел его, потрогал руками.

Мальчик с удивлением уставился на большой и крепкий плуг, прицепленный к трактору. И обыкновенный плуг показался ему рядом с этим просто игрушечным.

Ахмет был в восторге и от трактора, и от умелого парня.

«Вот вырасту и стану трактористом», — подумал он.

Насир-агай привел лошадь, и они тронулись в путь.

— Скоро и мы создадим свой колхоз, — проговорил Насир-агай. — Нельзя же всю жизнь копаться в навозе из-за того, что баи и муллы противятся новой жизни… Но-оо, пошла-а! — хлестнул он лошадь.

Вскоре они въехали в деревню.

— Вот это и есть колхоз «Алга», — сказал Насир-агай.

Деревня была хоть и маленькой, но очень красивой. Дома рядком выстроились вдоль реки. Напротив них — несколько больших амбаров, за которыми начинался колхозный огород. Там женщины, девчонки и мальчишки пололи картошку. Неподалеку от амбаров несколько человек строили дом. Проезжая мимо, Насир-агай поздоровался со строителями, а когда отъехали подальше, сказал сыну:

— Они школу начали строить. Я разговаривал с ними в прошлый раз, когда ездил в город. Они говорили, что детям трудно ходить в школу в соседнюю деревню, особенно зимой. Теперь, мол, пусть у нас будет собственная школа… И очень хорошо они делают. Видал — маленькая деревенька, а объединились, так вперед пошли…

Ахмету понравились и красивая деревня, и ее жители, бодрые и веселые в работе. И ему очень захотелось, чтобы и у них в деревне создали колхоз.

Через несколько верст они добрались до очень красивой реки. Насир-агай свернул с дороги и остановил лошадь под мощным деревом.

— Здесь переночуем, — проговорил он. — И солнце уже садится, и гнедая устала, да и мы проголодались.

Насир-агай начал распрягать лошадь.

— А ты, сынок, возьми-ка чайник и сбегай за водой, — обратился он к Ахмету. — Да набирай лучше на быстрине, там вода почище. Напьемся чаю.

Захватив чайник, Ахмет направился к реке. Он прошел между деревьями и остановился на берегу, там, где вода громко журчала и плескалась. Хорошенько прополоскав чайник, Ахмет зачерпнул воды и поставил чайник в сторонке. Засучив рукава, он умылся студеной водой. От ее прохлады ему стало совсем хорошо.

Когда сын принес воду, отец уже распряг лошадь и привязал к стволу дерева, чтобы остыла с дороги, а сам с топором в руках собирал сушняк для костра.

Спустя еще немного времени они повесили чайник над огнем. Сухой хворост горел ярко, с приятным треском.

Актырнак лежит на траве и с удовольствием наблюдает все это. Ахмет сидит у костра, подбрасывая в пламя сучья и ветки, —